Судопроизводство в Грузии с каждым днем становится все более и более уникальным. Процессы над оппозиционерами, активистами, мошенниками и коррупционерами идут в последние дни одним общим потоком. И это явление все меньше и меньше поддаётся осмыслению. Дело Георгия Бачашвили, у которого миллиардер Бидзина Иванишвили пытается отсудить украденные, по его утверждению, 850 миллионов долларов, побудили «Грузинскую мечту» — и она практически не скрывает этого — внести в Уголовный кодекс изменения, которые юристы, в том числе и правозащитница Лия Мухашаврия в интервью «Эху Кавказа», прямо называют репрессивными.
— Калбатоно Лия, если бы не дело Бачиашвили, «Грузинская мечта» внесла бы такие изменения в Уголовный кодекс Грузии?
— Я думаю, что дело Бачиашвили, конечно, ускорило процесс выдвижения этой законодательной инициативы в парламенте Грузии, но вспоминая новейшую историю нашей страны, когда экономика и финансовая ситуация идут в кризис, и когда не поступают средства в бюджет государства, правительство переходит к таким мерам, которые позволяют им изъять деньги, финансовые ресурсы граждан путем нарушения их фундаментальных имущественных прав. И вот этот закон направлен именно на то, по-моему, чтобы вдобавок к тем финансам, которых не хватает все время в бюджете правительства, еще дополнительно получать средства путем исполнения вот таких законов.
— Но ведь речь идет о возмещении ущерба конкретному лицу. Причем здесь бюджет?
— Вы знаете, когда возмещается ущерб, то есть потерпевшие получают компенсацию, я знаю точно это, по юриспруденции Европейского суда по правам человека, сначала идет выплата из бюджета правительства, государства, а потом эти средства изымаются с тех людей, которые были виновны. Но, к сожалению, наша практика не пошла по этому пути. Сейчас, я думаю, что наше правительство так называемое, решило вот таким путем, путем простой процедуры изъять средства с тех людей, которые как бы аффилированы с обвиняемым, и потом, скорее всего, процедура будет такова: те, которые пострадали незаконным путем, когда их лишили имущественных прав, будут вынуждены доказывать, что эти средства они не получали со стороны обвиняемого, а они были у них легально получены, и они не были обязаны выплатить компенсацию или возместить ущерб каким-то потерпевшим. И это уже будет вторичное нарушение фундаментальных процессуальных прав. Но пока вот эти факты дойдут до европейского суда, и там вынесут соответствующее решение, которое будет исполнено внутри грузинской системы правосудия, пройдет уйма времени, и вот за счет вот этих нарушений будет пополняться бюджет.
— То есть вы не согласны с тем, что главная цель процесса над Бачашвили — это возвращение средств Бидзине Иванишвили?
— Это не только конкретная месть со стороны Иванишвили против его сослуживца, это будет обобщено, и очень умные люди, в кавычках, будут это уже распространять это на другие дела. Такова логика у тех правительств, которые отказываются от принципов демократии и принципов правосудия.
— Как называется такое законотворчество на языке права и как — на языке политики?
— Это напрямую можно считать репрессивным законом, это будет применяться как уголовный закон, который имеет репрессивный характер, а когда в уголовный закон входят элементы, которые нарушают фундаментальные права, это уже на международном уровне по международному праву называется нарушением фундаментальных прав, в том числе имущественных прав. Но вы знаете, европейцам, гражданам и юристам демократических стран очень трудно понять, как правительство и государство может принимать вот такие законы на практике, которые очень явным путем нарушают имущественные права граждан. За это придется нам бороться, и это будет нелегкая борьба, и это будет очень долго продолжаться — пока мы достигнем цели и докажем, что это является нарушением фундаментальных имущественных прав, пройдет несколько лет. За это время правительство сможет восполнить бюджет средствами, которые будут именно изъяты. Вот это и логика нынешнего правительства.
— Можно ли проводить какие-то параллели с делом обвиняемого в коррупции Ромео Микаутадзе, бывшего первого заместителя министра экономики и фактически человека «Мечты», которого 23 июня взяли под стражу?
— Посмотрим, если будет этот закон применен в отношении этого человека, уже поставленного должностного лица, но мне кажется, что это другая политика. Я согласна с теми комментариями, которые были сделаны за два последних дня, что это был показательный арест высокопоставленного чиновника, чтобы показать обществу, что государство и правительство борются против коррупции. Конечно, невозможно поверить в то, что один замминистра смог получить вот такие суммы, и министр или правительство не было в курсе, что это он лично, персонально все это делает — такие махинации такого масштаба, и никто не был в курсе. Посмотрим, как будет развиваться это дело, но мне кажется, это отдельные политические мотивы со стороны правительства в деле Микаутадзе и в деле Бачиашвили.
— Или это демонстрация того, что они наказывают не только оппонентов, но и своих людей?
— Ну конечно, вы знаете, это же старая история французской революции, которая стала наказывать своих лидеров, когда истребили всю аристократию Франции. Эта логика действует, она универсальна и глобальна. Мне кажется, что вот наступил тот этап, когда эта логика уже срабатывает и у нас.
— А в каких странах вообще существуют подобные законы? Они жизнеспособны вообще в демократических странах или они олицетворяют только режимы?
— Я не думаю, что в каких-нибудь демократических странах вот такие законы могут вообще существовать. Кто-либо даже инициирует такой закон, он не будет приниматься парламентом страны и государства.
— Но мне приходит на память не очень давний нашумевший процесс в одном из американских штатов, где на 14 лет лишили свободы бизнесмена за то, что он нанес ущерб государству на несколько миллионов долларов. После ареста у него заморозили счета, конфисковали все дома, квартиры, кроме дома, в котором жила его семья…
— В этом случае мы говорим о принципе справедливости и верховенстве закона. То есть люди, члены семьи, которые не были вовлечены в это преступление, не должны быть наказанными: хотя для компенсации ущерба изъяли все остальное имущество, но семью не оставили без кровли. К сожалению, у нас такого не будет, потому что принцип гуманности и принцип справедливости у нас, к сожалению, отсутствует в правосудии напрочь. И это, само собой, не правосудие, конечно.
— Один из инициаторов и авторов изменений в Уголовный кодекс, депутат Гордуладзе, сказал, что закон направлен не на наказание, а на уход от такой ситуации, когда осужденный, отбыв срок и выйдя на свободу, будет пользоваться сохраненным имуществом. Но ведь законы должны содержать моменты гуманности даже по отношению к такого рода преступникам, разве не так? Как новые изменения вписываются в рамки гуманности — человек и вся его родня практически оказываются сломленными на всю жизнь…
— О гуманности совершенно не приходится говорить. Это для меня означает прямые репрессии, которые будут направлены не только против обвиняемого, но и против членов его семьи и окружения, потому что закон не рассматривает, кто является членом семьи, это законом определено. А кто может быть аффилированным лицом, это уже не написано в законе, то есть прокуратуре и следственным органам, включая суд, предоставляется неограниченное количество людей, которые могут быть привлечены и финансово ответственны за деяния или даже не за деяния какого-либо человека. То есть я могу заключить, что этот закон является прямым примером, скажем так, репрессий, которые мы уже знали еще со советских времен.
— Хочу спросить у вас по поводу аффилированных лиц, на которых преступник мог заранее переписать активы, я не имею сейчас в виду прямых родственников. Легко ли будет доказать связь имущества этих людей с имуществом обвиненного, чтобы обязать компенсировать ущерб пострадавшему?
— Имея в виду политическую часть этого законопроекта и ту политику, которую в последнее время ведет наша власть, можно предугадать, что бремя доказательства в отношении аффилированных лиц будет лежать на самих этих лицах, им надо будет доказать, что они не привязаны к тому деянию, к тому преступлению, из-за которого появился потерпевший, которому нужно возместить ущерб. То есть, вот это бремя доказательств будет невозможно нести со стороны этих людей, так называемых аффилированных лиц, потому что мы знаем, что тут не действует закон правосудия и принцип верховенства справедливости и закона. Поэтому интерпретация и уже применение этого закона на практике, мне кажется, будет против гуманности, против законности и правосудия в том числе.
— Что-то можно противопоставить такой несправедливости или с этим остается только мириться?
Я думаю, что эти дела, конечно, будут обжалованы в Европейском суде по правам человека
— Вы знаете, у меня очень много дел уже было разрешено в европейском суде и сейчас находится в производстве. И сложнее всего мне было доказывать в моих делах то, что были нарушения имущественных прав, потому что в европейских демократических государствах юристам непонятно, как от имени и содействия государства происходит ущемлени имущественных прав, потому что в цивилизованных обществах имущество является священным и никто не в праве посягать на имущество. А у нас это как бы советская история, которая нас приучила к мысли, что государство всегда может изъять имущество теми или иными формами правосудия или другими мерами, которые они могут применять на практике. И я думаю, что эти дела, конечно, будут обжалованы в Европейском суде по правам человека. Я абсолютно уверена, что выйдет решение, которое будет рассматривать это как нарушение фундаментальных прав граждан, но, увы, это займет много времени и много усилий. А до этого будут эти деньги изыматься у людей и люди понесут очень большие потери.
Форум